Дарья Авратинская о новом мюзикле "Стиляги", знаменитых родителях и собственном актерском "я"

Даша, фильм Тодоровского "Стиляги" – без преувеличения культовый: в 2008 году он произвел настоящий фурор и надолго остался в сердцах многих зрителей. Помните свои впечатления от просмотра картины?

Помню! Подумала: "Как же круто!" Я тогда училась в Московской государственной академии хореографии, мне было 14, и никто до этого не рассказывал об этом времени настолько ярко и так весело. Нашему поколению в принципе было абсолютно наплевать, что происходило в 50-х, но когда вышел фильм, все сразу полюбили ту эпоху. И, конечно же, начали влюбляться в Антона Шагина, в Максима Матвеева (смеется). Мы с моей подругой по академии какое-то время даже одевались в духе стиляг - очень сильно отличались ото всех, нам это нравилось. Постоянно включали дома эти песни, орали, танцевали. Но я и представить не могла, что однажды все это коснется моей жизни. Было очень… очень приятно, потому что такая вот у меня детская привязка к этому материалу.

Насколько сильно сценическая версия отличается от фильма?

Мы больше идем по оригинальному сценарию. В финальный монтаж картины некоторые эпизоды и песни не вошли, а у нас будет более полная версия. Поэтому если хочется узнать, каким должен был быть фильм, – пожалуйста, "приходи в Театр Наций - проведешь время с Пользой"! (смеется) (Польза - имя главной героини "Стиляг", которую играет Дарья – Ред.).

Дарья в образе Пользы

Вы родились в Нью-Йорке, Мекке музыкального театра. Вы с детства любили жанр мюзикла, в котором уже не в первый раз работаете, или четыре музыкальных спектакля подряд - чистая случайность?

Еще до того, как я поступила во МХАТ, у меня было огромное желание вернуться в Нью-Йорк и поучиться там в Juilliard School. Но мои умные родители сказали: "Даш, сначала тебе нужно овладеть профессией, а дальше делай что хочешь". Ну а поступив в школу-студию на курс Дмитрия Брусникина, я и вовсе забыла о Juilliard – было безумно интересно. Но потом поняла, что хотелось бы, конечно, не ограничиваться исключительно драматическим театром, попробовать все, стать, как это нынче модно говорить, синтетическим артистом. И в каком-то смысле мне это удается, надеюсь. Но глобально это все-таки дело случая. Или судьба, как-то так.

Чем вас привлекает музыкальный жанр?

А вот это точно родом из детства: я таскала родителей на Бродвей каждые выходные. Раз по 20 пересмотрели "Короля Льва", "Кошек", все на свете. С тех пор родители мюзиклы ненавидят (смеется).

В России у мюзиклов, как и многого другого, особый путь. Купленные по франшизе спектакли не становятся такими же популярными, как на Западе, некоторые из них вообще не приживаются. Другое дело - оригинальные мюзиклы, которые делает тот же режиссер "Стиляг" Алексей Франдетти и которые становятся частью репертуара крупнейших театров.

В принципе, на данный момент он вообще один-единственный в нашей стране человек, кто ставит оригинальные мюзиклы. Не то, как это было со Stage Entertainment, которые покупали права на постановки категории А и переводили их на русский язык. Алексей думает, ломает, меняет материал, поэтому получается гораздо интересней. А если говорить об особом пути мюзиклов в России: хорошо, что жанр приживается и уже занимает свою нишу.

Вы с Алексеем не первый раз работаете вместе: вы играли в его "Гордости и предубеждении" в МХТ им. Чехова, в "Суини Тодде" Театра на Таганке, снимаетесь в его кинодебюте "Счастье мое". В одном интервью он даже пошутил, что вы стали для него своеобразным талисманом. Вам легко работать под руководством режиссера с актерским бэкграундом?

В этом есть огромный плюс: он замечательно показывает. Да, как режиссер-постановщик он абсолютно четко видит то, как все должно быть, но из-за того, что изначально Алексей актер, ему легче показать, чем рассказать. Естественно, после этого уже тяжело придумать что-то свое, но мы стараемся (смеется). Вообще работать с одними и теми же людьми приятно и комфортно – появилась команда единомышленников, которые понимают друг друга с полуслова.

Вашей первой совместной работой и по совместительству первым вашим проектом после института стал спектакль "Гордость и предубеждение". Насколько он был для вас поворотным? Все-таки МХАТ, главная роль, сложная вокальная партия…

Мне эта работа далась тяжело: после брусникинцев и нашей дороги современного театра, современной драматургии, малых площадок - главная сцена МХТ, главная роль, незнакомые люди рядом. И ты в принципе не особо знаешь, как все это масштабно-музыкальное делать. Но это была очень важная для меня история, благодаря которой удалось перешагнуть через многие комплексы и зажимы.

Вы учились на уже можно сказать легендарном курсе - почему не продолжили свой путь с брусникинцами? Кажется, единственная из всех.

Да, единственная. Собственно, по той же причине - чтобы не искать легких путей. Идея мастерской - это заманчиво: у нас будет свой театр, мы все вместе, ничего не меняется, но мне так хотелось отойти от истории студенчества и попытаться достичь чего-то самой, вылезти из-под крыла, из теплицы.

Вероятно, тема про крыло и теплицу вообще проходит красной нитью через всю вашу жизнь? Легко ли быть дочерью популярных артистов Ирины Апексимовой и Валерия Николаева?

Тема была актуальной, скажем так, до переходного возраста: если кто-нибудь говорил не "Даша Авратинская", а, например, "Даша Апексимова", я сразу реагировала агрессивно. Юношеский максимализм срабатывал очень резко. А потом в какой-то момент поняла: ну, ребят, мне от этого некуда деться - действительно, у меня родители-актеры. Вот моя мама, она директор Театра на Таганке, где я сейчас работаю. Но мне важнее не выслушивать мнение других людей или обращать внимание на какую-то зависть, а работать над собой. Я пытаюсь самой себе доказать, что чего-то стою, а не другим. И каждый спектакль, который у нас выходит на Таганке, включая мою любимую "Чайку 73458" Дайнюса Казлаускаса, - это "работа актера над собой". На читке, например, Дайнюс не знал, что я дочь директора: когда он пришел распределять роли, сказал, мол, есть девочка, которая читала за Нину Заречную очень круто, - надо это использовать. Значит, я чего-то стою, если режиссеры меня зовут? Мама сама никогда не скажет: "Да, это моя дочь, пожалуйста, возьмите ее". У нас вообще негласное правило: если хочешь тут работать, делай все, чтобы тут работать. Так что я рву когти, насколько могу.

Что нужно было сделать, чтобы попасть в труппу Театра на Таганке?

Я пришла на свой первый кастинг Таганки как раз к Франдетти - на "Суини Тодда". Он отобрал меня в эту историю, а уже потом отсюда позвал работать в "Гордости и Предубеждении" в МХТ. То есть в принципе благодаря Алексею Франдетти у меня началась самостоятельная актерская жизнь. Вот так вот.

Какие отношения у вас с Ириной?

Мне кажется, кайф наших с мамой отношений - в том, что мы с ней самые близкие друзья. Не имею в виду "подружки", нет, равноправные друзья. Обо всем, что я делаю, она всегда говорит мне открыто: так, не так. Но если говорить о наших отношениях "мать – дочь", мама всегда будет меня поддерживать и за меня переживать. При этом она больше гордится, когда у меня самостоятельно что-то начинает получаться. Это важнее.

А вы разбираете ваши совместные работы - к примеру, в спектакле "Беги, Алиса, Беги" Максима Диденко, где вы играете Алису, а Ирина - Королеву?

Нет. На работе мы общаемся как две актрисы, а дома мы о работе не говорим. У нас такие правила.

Ирина, очевидно, больше тяготеет к театру, в то время как ваш отец - скорее, киноактер. Вы, получается, в этом смысле в маму?

Очень правильную вещь сказал Аль Пачино: "Кино – это когда тебе нужно пройти по канату, который лежит на полу, а театр – когда канат висит на высоте 10 метров". И в этом смысле театр я люблю больше, потому что он честнее, сложнее. В кино у меня были небольшие роли, но мне так не хочется сниматься просто ради того, чтобы сниматься. Опять же, при такой-то моей огромной любви к театру, где к тому же у меня есть возможность именно играть роли, а не быть третьим кустом справа. Так что в кино хочется дождаться чего-то хорошего, правильного.

Судя по трейлеру, режиссерский дебют Алексея Франдетти в кино - мюзикл об артистах фронтовой бригады "Счастье мое" - таким проектом и станет.

Да, но это как раз к разговору о том, что если постоянно вместе работаете, с полуслова друг друга понимаете. И мне кажется, проект должен получиться не только потому, что это военная тема и такого не было в кино после "Стиляг". Просто этот фильм должен быть настоящим и честным.

Возвращаясь к режиссерской теме: у вас очень впечатляющий послужной список. Диденко, Брусникин, Богомолов - сплошь большие величины. В скромный арт-хаусный проект не пойдете?

Да нет, просто, к сожалению, о кастингах в такие проекты зачастую даже не слышно. Да и дело не в именах: с тем же Диденко я впервые поработала, еще будучи студенткой, - он ставил на нашем курсе и не был еще тем самым "культовым режиссером Максимом Диденко". Но был таким же профессионалом и крутым человеком. Или вот еще пример: в Театре на Таганке есть офигенный спектакль "Старший сын" Дениса Бокурадзе, режиссера из небольшого города Новокуйбышевск. Но когда Бокурадзе готовил эскиз этого спектакля, у него еще не было "Золотой маски", он вообще тогда только начинал работать в Москве. Поэтому если имя режиссера не на слуху, это совершенно не значит, что он чего-то не понимает и не может сделать крутой проект. Но о нем, к сожалению, нельзя так просто узнать.

К тому моменту, когда ставился спектакль "Беги, Алиса, Беги", вы уже были в труппе театра…

Ой, с "Алисой" была очень стыдная история. Кастинг проходил на малой сцене, на него пришла вся труппа, каждый со сцены что-то читал, пел. Диденко внезапно говорил что-то вроде: "А покажи белый цвет", - и начинались этюды. В общем, это был ад: все в зажиме, всем страшно, все пытаются что-то сделать. И доходит очередь до меня. Я выхожу на сцену, передо мной сидят Максим, Ваня Кушнир, с которым я также уже работала, Армен Погосян, с которым мы сделали "Тодда" и "Гордость". Вдруг все они поворачиваются друг к другу и говорят: "Ну, я все знаю", "И я знаю", "И я"… (Смеется). И тут я понимаю, что на меня в полной тишине смотрит вся труппа. Стою просто как идиот, мне ужасно неловко - и Максим добивает ситуацию тем, что говорит: "Даш, клевые кроссовки". Все. Так я стала Алисой.

Такие ситуации как раз провоцируют на то, чтобы еще больше работать?

Конечно, поэтому каждый день я борюсь за свое "я".

Художественный руководитель Театра Наций, где выходят "Стиляги", - Евгений Миронов, однокурсник ваших родителей. Он не заставил вас краснеть перед коллегами по спектаклю, как Максим Диденко?

Нет, слава Богу, Евгений Витальевич так не поступил. Мы пересеклись уже в процессе репетиций: все артисты собрались в театре и по очереди пели номера из спектакля. Но было тоже в каком-то смысле смешно. Заходит Евгений Витальевич, и я понимаю, что сижу рядом со взрослыми, маститыми актерами. Он здоровается с ними - это ведь его коллеги, он с ними уже работал. И так же подходит ко мне со словами: "Даш, привет!", обнимает меня, и в этот момент в моей голове проносится: "Черт…" (смеется).

У вас когда-нибудь возникало ощущение, что к вам из-за семьи предъявляют повышенные требования?

Даже если это и не так, ощущение возникает постоянно. Но это, опять же, не про мнение других людей - я от него не завишу, просто я съедаю себя сама, если что-то не получается. Ненавижу себя - прямо до сумасшествия.

Идею поучиться в Америке отложили в долгий ящик?

Нет, я проучилась два месяца в Lee Strasberg Theatre and Film Institute в Лос-Анджелесе, но поняла, что на данном этапе люблю русский драматический театр больше. Кто знает, может, когда-нибудь возникнет идея "покорять Голливуд" и именно в этот момент в моей жизни появится дядя Спилберг и точно так же, как Диденко, скажет: "Эх, Дашка, поехали!" (cмеется)

У вас очень красивый Instagram, но создается впечатление, будто вас заставляют его вести.

Я ненавижу все это! Ненавижу социальные сети. Год назад директор театра Ирина Викторовна сказала: "Это рабочая история, ты работаешь в театре – заведи Instagram, делай фотографии и ставь хэштег #ТеатрНаТаганке" (смеется). Мне кажется, соцсети - это какая-то игра в поддавки, и люди из-за нее перестали видеть друг друга. Все это такая неправда, пластмассовая жизнь. В общем, тут я борюсь с собой.

Вообще, когда вы только начинали, это все еще было не так развито. Для того, чтобы тебя заметили, нужно было что-то сделать. Сейчас, чтобы прославиться, порой достаточно красиво вести Instagram.

Да, и меня это раздражает прямо конкретно! Потому что, например, когда я хожу на пробы в кино, у некоторых режиссеров есть такая особенность: они себе придумывают точный образ, который где-то увидели - в другом кино или еще где. И они не ищут человека, который готов сыграть роль, а говорят: "О, по картинке это оно!" А умеет ли "оно" работать или нет, их уже не интересует. Вот это раздражает. Поэтому, опять же, не устану повторять, что театр – вещь более честная.

Чего ждете от премьеры "Стиляг"?

Естественно, каждый артист, когда происходит премьера в значимом театре, надеется: "Вот сейчас мне попрет!" (смеется). Но на данном этапе просто очень хочется выпустить спектакль. Мне кажется, наша работа в проекте "Стиляги" - больше про любовь, чем про амбиции. Потому что мы все любим этот материал, получаем кайф на репетициях. Хочется наконец поделиться им со зрителем.

Где еще мы увидим вас в ближайшее время?

На Таганке мы сейчас выпускаем с Константином Богомоловым "Теллурию" по роману Владимира Сорокина. Ну а дальше - съемки в фильме "Счастье мое". Пока это все до конца сезона, так как нынешнюю занятость будет сложно совместить с чем-то новым. И, конечно же, спектакли, которые есть в репертуаре Театра на Таганке.

То есть год пройдет под знаком музыки?

Да-да, "Звуки музыки: перезагрузка" (Смеется).

Театр

Даша, фильм Тодоровского "Стиляги" – без преувеличения культовый: в 2008 году он произвел настоящий фурор и надолго остался в сердцах многих зрителей. Помните свои впечатления от просмотра картины?

Помню! Подумала: "Как же круто!" Я тогда училась в Московской государственной академии хореографии, мне было 14, и никто до этого не рассказывал об этом времени настолько ярко и так весело. Нашему поколению в принципе было абсолютно наплевать, что происходило в 50-х, но когда вышел фильм, все сразу полюбили ту эпоху. И, конечно же, начали влюбляться в Антона Шагина, в Максима Матвеева (смеется). Мы с моей подругой по академии какое-то время даже одевались в духе стиляг - очень сильно отличались ото всех, нам это нравилось. Постоянно включали дома эти песни, орали, танцевали. Но я и представить не могла, что однажды все это коснется моей жизни. Было очень… очень приятно, потому что такая вот у меня детская привязка к этому материалу.

Насколько сильно сценическая версия отличается от фильма?

Мы больше идем по оригинальному сценарию. В финальный монтаж картины некоторые эпизоды и песни не вошли, а у нас будет более полная версия. Поэтому если хочется узнать, каким должен был быть фильм, – пожалуйста, "приходи в Театр Наций - проведешь время с Пользой"! (смеется) (Польза - имя главной героини "Стиляг", которую играет Дарья – Ред.).

Дарья в образе Пользы

Вы родились в Нью-Йорке, Мекке музыкального театра. Вы с детства любили жанр мюзикла, в котором уже не в первый раз работаете, или четыре музыкальных спектакля подряд - чистая случайность?

Еще до того, как я поступила во МХАТ, у меня было огромное желание вернуться в Нью-Йорк и поучиться там в Juilliard School. Но мои умные родители сказали: "Даш, сначала тебе нужно овладеть профессией, а дальше делай что хочешь". Ну а поступив в школу-студию на курс Дмитрия Брусникина, я и вовсе забыла о Juilliard – было безумно интересно. Но потом поняла, что хотелось бы, конечно, не ограничиваться исключительно драматическим театром, попробовать все, стать, как это нынче модно говорить, синтетическим артистом. И в каком-то смысле мне это удается, надеюсь. Но глобально это все-таки дело случая. Или судьба, как-то так.

Чем вас привлекает музыкальный жанр?

А вот это точно родом из детства: я таскала родителей на Бродвей каждые выходные. Раз по 20 пересмотрели "Короля Льва", "Кошек", все на свете. С тех пор родители мюзиклы ненавидят (смеется).

В России у мюзиклов, как и многого другого, особый путь. Купленные по франшизе спектакли не становятся такими же популярными, как на Западе, некоторые из них вообще не приживаются. Другое дело - оригинальные мюзиклы, которые делает тот же режиссер "Стиляг" Алексей Франдетти и которые становятся частью репертуара крупнейших театров.

В принципе, на данный момент он вообще один-единственный в нашей стране человек, кто ставит оригинальные мюзиклы. Не то, как это было со Stage Entertainment, которые покупали права на постановки категории А и переводили их на русский язык. Алексей думает, ломает, меняет материал, поэтому получается гораздо интересней. А если говорить об особом пути мюзиклов в России: хорошо, что жанр приживается и уже занимает свою нишу.

Вы с Алексеем не первый раз работаете вместе: вы играли в его "Гордости и предубеждении" в МХТ им. Чехова, в "Суини Тодде" Театра на Таганке, снимаетесь в его кинодебюте "Счастье мое". В одном интервью он даже пошутил, что вы стали для него своеобразным талисманом. Вам легко работать под руководством режиссера с актерским бэкграундом?

В этом есть огромный плюс: он замечательно показывает. Да, как режиссер-постановщик он абсолютно четко видит то, как все должно быть, но из-за того, что изначально Алексей актер, ему легче показать, чем рассказать. Естественно, после этого уже тяжело придумать что-то свое, но мы стараемся (смеется). Вообще работать с одними и теми же людьми приятно и комфортно – появилась команда единомышленников, которые понимают друг друга с полуслова.

Вашей первой совместной работой и по совместительству первым вашим проектом после института стал спектакль "Гордость и предубеждение". Насколько он был для вас поворотным? Все-таки МХАТ, главная роль, сложная вокальная партия…

Мне эта работа далась тяжело: после брусникинцев и нашей дороги современного театра, современной драматургии, малых площадок - главная сцена МХТ, главная роль, незнакомые люди рядом. И ты в принципе не особо знаешь, как все это масштабно-музыкальное делать. Но это была очень важная для меня история, благодаря которой удалось перешагнуть через многие комплексы и зажимы.

Вы учились на уже можно сказать легендарном курсе - почему не продолжили свой путь с брусникинцами? Кажется, единственная из всех.

Да, единственная. Собственно, по той же причине - чтобы не искать легких путей. Идея мастерской - это заманчиво: у нас будет свой театр, мы все вместе, ничего не меняется, но мне так хотелось отойти от истории студенчества и попытаться достичь чего-то самой, вылезти из-под крыла, из теплицы.

Вероятно, тема про крыло и теплицу вообще проходит красной нитью через всю вашу жизнь? Легко ли быть дочерью популярных артистов Ирины Апексимовой и Валерия Николаева?

Тема была актуальной, скажем так, до переходного возраста: если кто-нибудь говорил не "Даша Авратинская", а, например, "Даша Апексимова", я сразу реагировала агрессивно. Юношеский максимализм срабатывал очень резко. А потом в какой-то момент поняла: ну, ребят, мне от этого некуда деться - действительно, у меня родители-актеры. Вот моя мама, она директор Театра на Таганке, где я сейчас работаю. Но мне важнее не выслушивать мнение других людей или обращать внимание на какую-то зависть, а работать над собой. Я пытаюсь самой себе доказать, что чего-то стою, а не другим. И каждый спектакль, который у нас выходит на Таганке, включая мою любимую "Чайку 73458" Дайнюса Казлаускаса, - это "работа актера над собой". На читке, например, Дайнюс не знал, что я дочь директора: когда он пришел распределять роли, сказал, мол, есть девочка, которая читала за Нину Заречную очень круто, - надо это использовать. Значит, я чего-то стою, если режиссеры меня зовут? Мама сама никогда не скажет: "Да, это моя дочь, пожалуйста, возьмите ее". У нас вообще негласное правило: если хочешь тут работать, делай все, чтобы тут работать. Так что я рву когти, насколько могу.

Что нужно было сделать, чтобы попасть в труппу Театра на Таганке?

Я пришла на свой первый кастинг Таганки как раз к Франдетти - на "Суини Тодда". Он отобрал меня в эту историю, а уже потом отсюда позвал работать в "Гордости и Предубеждении" в МХТ. То есть в принципе благодаря Алексею Франдетти у меня началась самостоятельная актерская жизнь. Вот так вот.

Какие отношения у вас с Ириной?

Мне кажется, кайф наших с мамой отношений - в том, что мы с ней самые близкие друзья. Не имею в виду "подружки", нет, равноправные друзья. Обо всем, что я делаю, она всегда говорит мне открыто: так, не так. Но если говорить о наших отношениях "мать – дочь", мама всегда будет меня поддерживать и за меня переживать. При этом она больше гордится, когда у меня самостоятельно что-то начинает получаться. Это важнее.

А вы разбираете ваши совместные работы - к примеру, в спектакле "Беги, Алиса, Беги" Максима Диденко, где вы играете Алису, а Ирина - Королеву?

Нет. На работе мы общаемся как две актрисы, а дома мы о работе не говорим. У нас такие правила.

Ирина, очевидно, больше тяготеет к театру, в то время как ваш отец - скорее, киноактер. Вы, получается, в этом смысле в маму?

Очень правильную вещь сказал Аль Пачино: "Кино – это когда тебе нужно пройти по канату, который лежит на полу, а театр – когда канат висит на высоте 10 метров". И в этом смысле театр я люблю больше, потому что он честнее, сложнее. В кино у меня были небольшие роли, но мне так не хочется сниматься просто ради того, чтобы сниматься. Опять же, при такой-то моей огромной любви к театру, где к тому же у меня есть возможность именно играть роли, а не быть третьим кустом справа. Так что в кино хочется дождаться чего-то хорошего, правильного.

Судя по трейлеру, режиссерский дебют Алексея Франдетти в кино - мюзикл об артистах фронтовой бригады "Счастье мое" - таким проектом и станет.

Да, но это как раз к разговору о том, что если постоянно вместе работаете, с полуслова друг друга понимаете. И мне кажется, проект должен получиться не только потому, что это военная тема и такого не было в кино после "Стиляг". Просто этот фильм должен быть настоящим и честным.

Возвращаясь к режиссерской теме: у вас очень впечатляющий послужной список. Диденко, Брусникин, Богомолов - сплошь большие величины. В скромный арт-хаусный проект не пойдете?

Да нет, просто, к сожалению, о кастингах в такие проекты зачастую даже не слышно. Да и дело не в именах: с тем же Диденко я впервые поработала, еще будучи студенткой, - он ставил на нашем курсе и не был еще тем самым "культовым режиссером Максимом Диденко". Но был таким же профессионалом и крутым человеком. Или вот еще пример: в Театре на Таганке есть офигенный спектакль "Старший сын" Дениса Бокурадзе, режиссера из небольшого города Новокуйбышевск. Но когда Бокурадзе готовил эскиз этого спектакля, у него еще не было "Золотой маски", он вообще тогда только начинал работать в Москве. Поэтому если имя режиссера не на слуху, это совершенно не значит, что он чего-то не понимает и не может сделать крутой проект. Но о нем, к сожалению, нельзя так просто узнать.

К тому моменту, когда ставился спектакль "Беги, Алиса, Беги", вы уже были в труппе театра…

Ой, с "Алисой" была очень стыдная история. Кастинг проходил на малой сцене, на него пришла вся труппа, каждый со сцены что-то читал, пел. Диденко внезапно говорил что-то вроде: "А покажи белый цвет", - и начинались этюды. В общем, это был ад: все в зажиме, всем страшно, все пытаются что-то сделать. И доходит очередь до меня. Я выхожу на сцену, передо мной сидят Максим, Ваня Кушнир, с которым я также уже работала, Армен Погосян, с которым мы сделали "Тодда" и "Гордость". Вдруг все они поворачиваются друг к другу и говорят: "Ну, я все знаю", "И я знаю", "И я"… (Смеется). И тут я понимаю, что на меня в полной тишине смотрит вся труппа. Стою просто как идиот, мне ужасно неловко - и Максим добивает ситуацию тем, что говорит: "Даш, клевые кроссовки". Все. Так я стала Алисой.

Такие ситуации как раз провоцируют на то, чтобы еще больше работать?

Конечно, поэтому каждый день я борюсь за свое "я".

Художественный руководитель Театра Наций, где выходят "Стиляги", - Евгений Миронов, однокурсник ваших родителей. Он не заставил вас краснеть перед коллегами по спектаклю, как Максим Диденко?

Нет, слава Богу, Евгений Витальевич так не поступил. Мы пересеклись уже в процессе репетиций: все артисты собрались в театре и по очереди пели номера из спектакля. Но было тоже в каком-то смысле смешно. Заходит Евгений Витальевич, и я понимаю, что сижу рядом со взрослыми, маститыми актерами. Он здоровается с ними - это ведь его коллеги, он с ними уже работал. И так же подходит ко мне со словами: "Даш, привет!", обнимает меня, и в этот момент в моей голове проносится: "Черт…" (смеется).

У вас когда-нибудь возникало ощущение, что к вам из-за семьи предъявляют повышенные требования?

Даже если это и не так, ощущение возникает постоянно. Но это, опять же, не про мнение других людей - я от него не завишу, просто я съедаю себя сама, если что-то не получается. Ненавижу себя - прямо до сумасшествия.

Идею поучиться в Америке отложили в долгий ящик?

Нет, я проучилась два месяца в Lee Strasberg Theatre and Film Institute в Лос-Анджелесе, но поняла, что на данном этапе люблю русский драматический театр больше. Кто знает, может, когда-нибудь возникнет идея "покорять Голливуд" и именно в этот момент в моей жизни появится дядя Спилберг и точно так же, как Диденко, скажет: "Эх, Дашка, поехали!" (cмеется)

У вас очень красивый Instagram, но создается впечатление, будто вас заставляют его вести.

Я ненавижу все это! Ненавижу социальные сети. Год назад директор театра Ирина Викторовна сказала: "Это рабочая история, ты работаешь в театре – заведи Instagram, делай фотографии и ставь хэштег #ТеатрНаТаганке" (смеется). Мне кажется, соцсети - это какая-то игра в поддавки, и люди из-за нее перестали видеть друг друга. Все это такая неправда, пластмассовая жизнь. В общем, тут я борюсь с собой.

Вообще, когда вы только начинали, это все еще было не так развито. Для того, чтобы тебя заметили, нужно было что-то сделать. Сейчас, чтобы прославиться, порой достаточно красиво вести Instagram.

Да, и меня это раздражает прямо конкретно! Потому что, например, когда я хожу на пробы в кино, у некоторых режиссеров есть такая особенность: они себе придумывают точный образ, который где-то увидели - в другом кино или еще где. И они не ищут человека, который готов сыграть роль, а говорят: "О, по картинке это оно!" А умеет ли "оно" работать или нет, их уже не интересует. Вот это раздражает. Поэтому, опять же, не устану повторять, что театр – вещь более честная.

Чего ждете от премьеры "Стиляг"?

Естественно, каждый артист, когда происходит премьера в значимом театре, надеется: "Вот сейчас мне попрет!" (смеется). Но на данном этапе просто очень хочется выпустить спектакль. Мне кажется, наша работа в проекте "Стиляги" - больше про любовь, чем про амбиции. Потому что мы все любим этот материал, получаем кайф на репетициях. Хочется наконец поделиться им со зрителем.

Где еще мы увидим вас в ближайшее время?

На Таганке мы сейчас выпускаем с Константином Богомоловым "Теллурию" по роману Владимира Сорокина. Ну а дальше - съемки в фильме "Счастье мое". Пока это все до конца сезона, так как нынешнюю занятость будет сложно совместить с чем-то новым. И, конечно же, спектакли, которые есть в репертуаре Театра на Таганке.

То есть год пройдет под знаком музыки?

Да-да, "Звуки музыки: перезагрузка" (Смеется).

Театр

Источник